Дорога - унылая серая лента, раскинувшаяся под ногами. Дождь, колющий острыми иглами, и ветер, пронизывающий до костей. Редкие путники, безучастно окидывающие крохотную фигурку равнодушными взглядами.
И холод, будто дикий пес с упоением гложущий слабую, детскую плоть.
Да, он всегда верно следует за любой бродяжкой, не оставляя одной ни на миг, ни на вздох.
Он, а ещё отчаянье и пустота. И никакого намека на надежду.
Босые, стертые до крови ноги, переставшие чувствовать боль упрямо шагают вперед.
Перед глазами ребенка, бредущего по тракту, стояла только одна цель - идти. Идти вперед, не оглядываясь, не останавливаясь, дальше и дальше.
Пока ещё можешь идти.
Дальше, вперед пока не упадешь без сил. Даже спотыкаясь и падая в грязь, в ребёнок будет слышать окрик–приказ:
«Вставай! Медлить нельзя! »
читать дальшеШаг, шаг ещё шаг... ещё. Ещё! Каждый пройденный метр станет стеной, отделяющей от кошмара, от того места, где...
Падение, слезы.
«Больно, почему так болит сердце? Почему внутри так пусто и темно… Что случилось? От чего я бегу…»
«Вставай!»
Впереди забрезжил свет.
Дом, человеческий дом... там тепло. Там не обидят.
Нужно идти вперед, даже елё переставляя ноги. Вперед, туда, где горит свет. К людям, где ты не одна... Шагай! Ещё чуть-чуть, держись, ведь там...
«Убежище?»
«Да».
Дойти, наконец, до заветной двери. Нет! Не падать, не смей! Последний шаг... вот так. А теперь - стучись. Стучись же! Стучись в эту проклятую дверь!
Стучись изо всех сил, стучись, пока не откроют. Так надо, да, вот так.
«Хорошая девочка».
Дверь распахивается. Кажется, да, на пороге стоит мужчина. Трудно разглядеть, мешает пелена, застилающая глаза. Хмурый.
«От чего он такой хмурый?»
Улыбка, слабая, почти не заметная на замызганном детском личике и... всё.
Последние силы растаяли в подбирающейся тьме, не оставив после себя и крохотной капли.
Обессилив, щуплая фигурка оседает на пол.
В глазах темнеет, но в гаснущем сознании бьется одна единственная мысль, сияя словно золотая искра:
-«Добралась, я...»
Тишина.
Шкряб, шкряб. Шкряб.
Плеск.
Шкряб, шкряб…
Грубая, старая тряпица, повинуясь ловким рукам молоденькой служанки, методично терла и намывала скрипучие, давно не видевшие чистоты доски пола.
Шкряб, шкряб, шкряб.
Раскрасневшаяся девушка пыхтела, утирала рукавом испарину, но начатое не бросала. Даже на чуть-чуть, дух перевести.
Да и о каком отдыхе можно было думать, если в любую минуту мог придти Гремблер.
А он, являясь хозяином и основателем постоялого двора, на котором служанка трудилась далеко не первый год, держал прислугу в таком беспрекословном подчинении, что иные даже чихнуть боялись в его присутствии. Видно жизнь вне армии ничуть не умолила его насквозь военного нутра. Правда, злые языки поговаривали, что Хозяин и не военный вовсе. А просто осевший наемник, из тех, что и ограбить могут, и глотку перерезать, а могут и обоз посторожить. За достойную плату, конечно.
Тем не менее, с прислугой он был строг и необычайно требователен. Каждого нагружая так, что бы за день выполнялось максимум поручений. А за неповиновение карал либо деньгами, либо лишней работой.
Мери устало вздохнула, окинув невеселым взглядом комнату.
За месяц она уже дважды была уличена в «неповиновении» и вот оно - наказание.
В одиночку отчистить заброшенную и затхлую комнатушку, что забытой паутиной таилась в конце коридора. Да ещё уложиться до закатного солнца.
- Гадость! – с чувством, сквозь зубы, выдавила служаночка и, отложив тряпку, выпрямилась.
Постояла немного, морщась от покалывания в затекших ногах и, вздохнув, направилась к окну.
Стоило открыть его с самого начала. К сожалению, окно было старым, ставни его не открывали уже много лет, и петли наверняка нещадно заржавели.
Мери откинула щеколды и на пробу толкнула ставни.
Те, конечно, заскрипели, но не поддались. Намучавшись с упертой деревяшкой, девушка обиженно стукнула по раме, и, смирившись, решила вернуться к уборке.
Стоило ей отойти, как от окна послышался едва слышный, но пронзительный скрип. Схватив обеими руками метлу, девушка развернулась к окну, готовая со всей силы отхлестать любого, решившего проникнуть в дом, не честным путем. Зябкий весенний ветерок, проскользнув в щель приоткрывшейся ставни, укоризненно коснулся её лица и, словно насмехаясь, затанцевал в занавесях.
- Страх то какой…- выдохнула пугливая служаночка не без труда распахивая ставни.
Мери вдохнула терпкий, пьяняще свежий воздух всей грудью, радуясь ему, словно узник, вышедший на волю. На всякий случай, украдкой глянула, не видно ли чужаков и вернулась к работе.
Немного погодя, наведя красоту и порядок в некогда ужасающей своим состоянием комнате, Мери уже было собралась пойти вниз, но буквально у двери её остановили неясные шаги на недалекой лестнице.
Конечно, ничего необычного в том, что кто-то ходит по ней не было, но обычно в это время все гости и постояльцы находились в обеденной зале на первом этаже.
Да и шаги были странные. Для женщины - слишком тяжелые, для мужчины - слишком вкрадчивые.
- Если такое вообще можно сказать о шагах, - сама себя одернула служанка.
. Как бы то ни было, одно девушка знала точно: никто из их постояльцев так не ходил. Замерев у двери и, кажется, даже перестав дышать.
Мери обратилась в слух.
Неизвестный уверенно, словно будучи у себя дома, шел в конец коридора. К комнате, в которой затаилась Мери.
- Что же делать, что же делать?! –испугалась девушка. Ей показалось, что идут по её душу.
- Может, торговец узнал, кто стащил у него булку хлеба в прошлый четверг? – судорожно размышляла девчушка. - Или, может, Талан подговорил кого-нибудь, что бы проучили меня за отказ?
В коридоре скрипнула половица, а Мери пичужкой метнувшись к окну и, едва успев коснутся ставен, услышала скрип открывающейся двери.
Сердце ёкнуло, болезненно кольнув в груди, но девушка все же нашла в себе силы закрыть окно и обернуться к вошедшему.
- Добрый день, милая, - улыбнулся ей высокий, статный воин с теплыми внимательными карими глазами.
Мери вежливо поклонилась, едва слышно пролепетав положенное приветствие, и попыталась улизнуть. Незнакомец, не смотря на весь его благодушный вид, пугал. Как волк овечку… с единственной разницей, что он вряд ли собирался есть девушку.
- Неужели я тебя так пугаю? - верно истолковав странное поведение служанки, хмыкнул гость. Отойдя от двери, он, не утруждая себя приличиями, окинул замершую у окна фигурку внимательным взглядом.
Особенно его самолюбию польстил опущенный взгляд и заалевшие от смущения щечки.
Конечно, избалованный женским вниманием мужчина вряд ли счел бы представшую перед его глазами служанку красавицей. Но то что, девушка была удивительно миленькой для своего возраста, он был готов признать, не сходя с места. А окажись у него больше времени… не отказался бы продолжить знакомство.
Но, увы, не успела прелестница собраться с духом для ответа, как по коридору вновь загромыхали шаги.
В этот раз громоподобный топот не оставлял ни какого сомнения - идет хозяин трактира.
-П-простите,- запнувшись под цепким взглядом выдохнула девушка, торопясь к двери. - Мне стоит уйти.
Действительно, стоило. Если Гремблер увидит, что она вместо работы прохлаждается, быть беде и воплям. Но Мери не успела.
Дверь бесцеремонно распахнулась, и на пороге показалась громоздкая, жирная фигурка хозяина трактира. Зло глянув на оцепеневшую служаночку, он рыкнул чтоб выметалась из комнаты.
Бедняжка, вздрогнув, поспешила исполнить приказ, и, стрелой метнувшись за порог, прикрыла за собой дверь.
- Боги, боги, боги...- скороговоркой шептала девушка, сползая по стене на пол.
Не сказать, что её сильно испугал рык хозяина. Нет, за прошедшие годы она привыкла и не к такому, но на какой-то миг вместо привычной сальной рожи Гремблера перед её глазами мелькнуло что-то неясное, смазанное, с пугающе яркими, злыми глазами. И это что-то хотело убить.
- Тьма побери, - девушка обхватила голову обеими руками.- За что? Почему… опять.
Проклятые видения в прошлом успели испить не мало её крови, а об истрепанных нервах и вспоминать не стоило. Но, последние три года Мери думала, что мерзкие образы оставили её.
Но вот началось.
Опять.
***
- Приветствую Вас, Господин! - дождавшись, когда служанка выйдет, благоговейно поклонился Гремблер. Готовый, казалось, кинутся в ноги вольготно утроившемуся на кровати гостю.- Что привело Вас в наши края? Ох, если бы я только знал, я бы приготовил лучшую комнату и лучшее вино. Я…
-Да, да, Лис, - снисходительно усмехнулся мужчина, поправляя и без того идеально сидевший дорожный костюм из темной ткани. – Я знаю. Что предупреди я тебя, вся твоя забегаловка была бы, отдраена до блеска. Но ты уж прости меня, я и сам до последнего не думал, что заверну к тебе.
Конечно, молодому мужчине было глубоко безразлично мнение собеседника, но для полноты картины стоило сделать вид, что все обстоит наоборот.
- О, ну что Вы, Господин, это большая честь для меня…
- Да, я знаю, – холодно оборвал его гость, которому порядком надоели светские вступления и хождение вокруг да около. - Но пришел я к тебе не языком чесать. Ты же понимаешь?
- Конечно, - с готовностью откликнулся трактирщик, жадно глядя в лицо гостя, - я выполню любую вашу просьбу!
- Я знаю, - снисходительно повторил блондин и, сделав паузу, счел нужным предупредить - И, будь любезен, сделай так, что бы о моих словах не узнала ни одна живая душа. Иначе, ты отправишься к праотцам вместе с ней.
- Вы во мне сомневаетесь, Господин? - побледнел мужчина, чувствуя, как рубаха липнет к внезапно взмокшей спине.
-Нет, что ты!- успокоил его незнакомец. – Но о безопасности стоит помнить всегда и… я тебя предупредил. Ну, так вот, сегодня после первой звезды сюда должен придти ничем не примечательный юноша. Одет он будет просто, по-походному, с мечом у пояса. Сам - высокий, но худощавый, светловолосый. Рожа – безусая и безбородая. Прими его как родного. Напои, накорми. Попросит комнату - дай. Но не абы какую, а эту, - гость осклабил крепкие зубы в усмешке. - И не смей ни словом, ни делом намекнуть, что я здесь и жду его. Пусть это будет - сюрприз. Уяснил?
- Да, Господин, - покорно склонил голову толстяк и, набравшись смелости, заискивающе спросил. – Но, позвольте узнать, зачем Вам обычный мальчишка?
- Не позволю, - холодно оскалился мужчина, вытягиваясь на кровати.- Придет время, узнаешь. Может быть. Иди. О, и будь добр, принеси пожрать чего-нибудь годного и побольше.
-Слушаюсь.- поклонился трактирщик, разворачиваясь к двери.
Мери, сидевшая все это время за дверью боясь даже вздохнуть лишний раз, вздрогнула.
Ещё немного, и её застукают! А тогда… если Хозяин увидит, что она подслушивала… Если гость поймет, что она в курсе их планов, то… Боги, нет!
Испугавшись за свою жизнь, девушка так тихо, как только могла, подобрала юбки и тихой мышкой метнулась к лестнице на чердак.
Там, наверху, под пологой, низкой крышей были разгорожены каморки для прислуги. Там можно было спрятаться, сделать вид, что все это время сидела у себя за шторкой, переводя дух после уборки.
-Только бы успеть, только бы успеть!- беззвучно шептала служанка, молясь всем богам разом, что бы, не единая половица не скрипнула, выдавая её.
-Эй, Лис! – спохватился блондин. - Постой-ка.
Окрик остановил трактирщика у самой двери, не дав тому коснуться ручки.
-Да, Господин, - обернулся побледневший мужчина. Ему стало страшно, вдруг гостю что-то не понравилось, и сейчас последует заслуженная кара. Но кареглазый не спешил перерезать слуге горло.
-Скажи, что за девица была тут в самом начале?
-Что простите?!- опешил трактирщик, неуверенно переминаясь с ноги на ногу, точно малолетний поваренок, а не взрослый, точнее стареющий мужчина. Честно сказать, вопрос его озадачил. Его хозяин обычно интересовался боле аппетитными женщинами, и то, что его вдруг заинтересовали костлявые мослы малолетней служанки… это было как-то не естественно.
-Ты что не расслышал?- Помрачнел блондин, чуть привставая на локтях. - Повторюсь, я спросил, что это была за девица? Что ещё не понятного?
Тон гостя становился угрожающим, и Гремблер, наконец, сообразил, что лучше бы побыстрее ответить и не искушать судьбу.
- Простите, Господин, - покаянно склонил голову трактирщик, нервно потирая огромные ладони.- Это была Мэри, служанка. Приблудилась ко мне несколько лет назад, тощая была, одни кости и торчали. Вся побитая и грязная, как уличная шавка. Поскреблась мне в дверь да рухнула помирать на пороге. Ну, я и взял её по доброте душевной, выходил. Мне только мертвецов на пороге и не хватало. Это же такой убыток делу! Одна бродяжка околеет, а трактир потом целую декаду постояльцы объезжать будут. Кому это нужно? Вот я и посудил, что как только девка отлежится, да морозы спадут, так малая и сбежит. Ну что с бродяжки взять-то? Нелюдь-то – нелюдь она и есть. Так нет, она наоборот остаться напросилась, говорит, мол, идти все равно некуда, денег, знамо дело, тоже ни гроша. А отплатить за доброту надо. Почему бы и не трудом честным? Я думал, что врет мне в глаза, как только волю дам, так сопрет чего и сбежит. Ан нет. Который уже год работает, а на нечестности ни разу не поймал. Долг она уже давно отработала. Теперь копит монеты на что-то. А на что – знать не знаю.
- Я не об этом спрашивал, - хмыкнул блондин, тем не менее, выслушав трактирщика не перебивая. - Какая она из себя? Действительно ли недотрога, какой передо мной стояла, или нет?
- Не знаю, - честно сознался Гремблер, вытирая испарину рукавом. - Но одно сказать могу точно: странная она. То слова лишнего не скажет, глаза отводит каждого шороха, пугаясь, а то твердость появляется. Вся из себя скромная и недоступная. Недаром, все мальчишки деревенские по ней слюни пускают. Не раз к ней уже со всякими предложениями подкатывали, даже в угол загнать пытались. Так она и пряталась, и отшучивалась и отнекивалась, а как совсем припекло, точно уж меж рогатин проскользнула и пальцем коснуться не позволила. Странная она, говорю Вам, словно не с нашей земли.
|
